1) Через год состоятся президентские выборы в России. Какая сегодняшняя расстановка сил в политической сфере и кто имеет больше шансов представлять национальные интересы Федерации в случае занятия руководящей роли в Кремле?

- Я почти не сомневаюсь, что вернется Путин. Но не сразу, а выдержав паузу и интригу. В отношении Медведева совершенно очевидно, что он западник и либерал в духе Горбачева и Ельцина. Вопрос в том: почему Путин его поставил? У него не было до 2008 года никакой популярности и никакого политического веса. Либо это игра со стороны Путина (поставить нелигитимного для масс и удобного для Запада правителя-временщика), либо просчет. Я думаю, игра. Но игра очень некрасивая и опасная. Мы просто потеряли время из-за этой игры. Потеряли ритм для патриотических реформ. В любом случае как бы дело не повернулось, Медведев — это ошибка Путина, либо просто ошибка, либо фатальная ошибка. Сам Путин и легитимность его курса необратимо потеряли за период 2008-2012. Если судить по тому, упустит ли Путин власть или нет, это еще может обернуться удачным ходом Путина. Если судить по тому, насколько Россия укрепила свои позиции в последние годы, это уже однозначный провал. Причем провал Путина.

Путин начал в 2000 годы необходимые и назревшие патриотические реформы, радикальную коррекцию курса 90-е. Он много сделал важнейших шагов, даже спасительных. Но до конца не довел вообще ничего. Все бросил на полдороге. И сегодня он начинает пожинать плоды этой половинчатости.

2) Как известно, Вы являетесь одним из авторитетных представителей так называемых нео-евразийских кругов, нередко оказывающих большое влияние на институт российской политики. При этом евразийство является достаточно сложным и изменяющийся изнутри культурным течением, появившимся в первые десятилетия прошлого века, развившимся и переросшим «византизм» авторов восьмидесятых годов, таких как Алексей Хомяков и Константин Леонтьев. Какие последствия и какие аспекты может иметь идея евразийства для России, а также для всего континента, в современном мире?

- Я написал на тему евразийства много книг и сотни статей. Я считаю, что единственная спасительная идеология для современной России. Ее смысл в том, что Россия это не страна, а цивилизация, не Восток и не Запад, не современность и не архаика, а нечто самобытное. Поэтому Россия должна развиваться по своему пути, а не копировать западный либерализм, капитализм, демократию и права человека. У нас своя философия, своя религия, своя культура, своя антропология и онтология. Россия цивилизация самостоятельная, которую надо сравнивать не с той или иной европейской страной, а с Китаем или Индией, или с Европой в целом, то есть с культурным материком. В отличие от славянофильства и византизма, евразийство признает ценность неславянских культур и этносов и неправославных религий (в том числе ислама, буддизма и т.д.) и находит им место в евразийстве. Евразийство при этом видит в советском периоде нашей истории не просто чуждую тоталитарную материалистическую идеологию и результат заговора, но и волю русского общества к холизму, целостности, общинности, коллективной идентичности, соборности. Отсюда национал-большевизм.

В более широком смысле евразийство мыслит в категориях классической геополитики: Суша/Море, теллурокартия/талассократия и однозначно встает на сторону Суши и теллурократии против атлантизма, США и однополярного западоцентричного и американоцентричного мира. В этом смысле «евразийцами» являются все континенталисты, в том числе и европейские.

Далее, евразийство это отвержение глобализации как универсализма, скопированного с западных обществ и с США. Это проект многополярного мира, организованного по принципу больших пространств (К.Шмитт). В этом смысле евразийство есть радикальное отвержение гегемонистической политики США и однополярности. Евразийство настаивает на плюрализме культур и ценностных систем, и плюрализме онтологий и антропологий, экономических укладов и конфессий.

Евразийство это философия различий, отрицающая монотонные процессы, в том числе линейный прогресс, рост, экономоцентризм, технологизм и т.д.

В широком смысле евразийство имеет, на мой взгляд, общепланетарное значение, так как кажая культура и цивилизация может найти в этой философии и стратегии свое место.

3) Теория евразийства, Вами поддерживаемая, ставит целью создание многополярной глобальной системы. Объясните, каковы различия между однополярной и многополярной системами? Каковы при этом выгоды для индивидуума, народа и целых наций в случае возможного создания многополярной глобальной организации?

Однополярный мир исходит из того, что нормативным для всех обществ является только только один строго определенный набор ценностей: индивидуализм, рынок, парламентская демократия, идеология прав человека, технологическое развитие, материальное накопление и либерализм. Все эти ценности реализовались на Западе и в первую очередь в США. Все остальное подлежит приведению к тому же виду, что и западное американское общество. США и Запад берутся как абсолютный пример и мыслятся как основа для мирового правительства. Однополярный мир предполагает постепенную десуверенизацию и униформизацию мира.

Эта тенденция несовместима ни с сохранением независимости государства, ни с сохранением оригинальной культуры. Поэтому за однополярный мир выступают агенты влияния США, глобалисты, либералы, готовые пожертвовать своими обществами ради утопии общества глобального, основанного на полной атомизации человека. Отдельные индивидуумы могут от этого выиграть, повысить свой комфорт, добиться успеха. Но культуры, цивилизации, традиции и социальные ансамбли подлежат ликвидации и сносу. Государства также обречены на постепенное исчезновение. Поэтому все зависит от того, какова форма идентичности. Если человек отождествляет себя только с индивидуумом, то глобализации и однополярность могут дать ему шанс (но это далеко не гарантировано). Если для человека этнос, культура, страна, государство, общество, традиция, конфессия и т.д. имеют важное значение, однополярность не для них. Многополярность позволяет обществам сохранят свою уникальность. Для большинства человечества это важно. Поэтому борьба против глобализации, однополярности и американизации наща общая задач, это дело всего человечества.

4) Между 1989 и 1991 годами весь мир стал свидетелем события, охарактеризованного Путиным как «одна из крупнейших геополитических катастроф прошлого века», то есть краха Советского Союза и социалистического блока, во главе которого СССР стоял. С политической, экономической и в особенности стратегической точек зрения, что означало то тридцатилетие, так глубоко потрясшее Россию, для так называемого «близкого запада» и для всего мира?

 - Конец двухполюсного мира означал наступление однополярного момента (Краутхаммер). С геополитической точки зрения, это было победой Моря над Сушей, триумф талассократии. Либеральный капитализм и американизм стали глобальными и безальтернативными факторами. Я не марксист и не коммунист, но СССР был лучше, чем капиталистический мир. США и есть самая настоящая империя зла. СССР распался, а Россия пыталась встроиться в 90-е в западный мир. Это были ужасные годы для нас, 90-е. Когда пришел Путин, ситуация изменилась к лучшему. Мы стали осознавать, насколько несправедлив, циничен и подл американский порядок. Мы увидели распространение НАТО на Восток, двойные стандарты применительно к международному терроризму, неприкрытую американскую агрессивность.

Россия стала слабой и потеряла контроль над ближним зарубежьем. Страна продолжала деградировать и разваливаться (Чечня). Путин попытался остановить распад. Стал говорить с США более жестко. Укрепил позиции России на международном уровне. Стал активнее играть на постсоветском пространстве. Начал искать альянса с континентальными силами в Европе. Это вызвало на Западе истерику и привело к его демонизации.

Но как я говорил, он остановился на полпути. 

5) С геополитической точки зрения, какое вмешательство могла бы внести Россия в равновесие отношений Европы и США? Как возможно предложить евразийскую точку зрения западной Европе? Нужна ли для этого глубокая культурная революция?

- Евразийство для Европы это европеизм. Россия-Евразия нуждается не в евразийской Европе, но в европейской Европе, в Европе, свободной от американского диктата, сильной, самостоятельной и ориентированной на свои собственные геополитические интересы. Европа как самостоятельная и независимая (от США) геополитическая и экономическая мощь, вот идеал для евразийства. В самом лучшем случае такая европейская континентальная Европа могла бы быть союзником и стратегическим партнером России. А как минимум — самостоятельным полюсом многополярного мира, наряду с другими.

Как этого добиться? Надо сбросить американское атлантистское ярмо. Надо найти способ выработать общую стратегию европейцев и исламского мира. Надо преодолеть противоречия между правыми и левыми, которые мало чему соответствуют. Надо идти к европейской идентичности. Надо вспомнить о европейских корнях, культуре, истоках. О Традиции. Но это дело не русских, а самих европейцах. Если в Европе не произойдет европейской революции, в ближайшие десятилетия она исчезнет как цивилизационный феномен.

6) В 1993 году произошла одна из главных социальных трагедий современной России. Подавленный новоявленным либеральным режимом, народ выходит на площади, объединенный необычайным патриотическим союзом боевой просоветской и пан-националистической силами, был остановлен лишь пулями милиции и армией Ельцина, который в скором времени наставил пушки на здание парламента, изменившего ему. Каким был ваш теоретический вклад при создании программы возрожденной коммунистической партии Геннадия Зюганова и особенно, в наши дни, что сохранилось в политической панораме опыта Фронта национального спасения?

- Я помогал идейно оформлять программу неокоммунистов Зюганова. Участвовал во Фронте Национального Спасения. Был в Белом Доме и Останкино в октябре 1993. Тогда мы проиграли. Лидеры народной оппозиции оказались не на высоте. Все тогда были объединены отрицанием ультралиберализма, американизации, олигархизации, русофобии Ельцина и его окружения. Позитивной программы как таковой не было. Все кончилось поражением, о котором мне неприятно вспоминать. КПРФ и другие политические организации провалили все, что можно. Сегодня это не политические силы, а чистый симулякр. В России политика движется иными путями — не организациями, не партиями. Я сосредоточен на развитии Евразийского Движения, на интеллектуальных социологических, философских, этносоциологических, геополитических разработках, на Четвертой Политической Теории по ту сторону либерализма, коммунизма и фашизма. Пока у нас не будет солидной идейной платформы на основе анализа новых условий (постмодерна), мы не сможем ничего изменить. 

7) В Европе группы нео-националистов часто противостоят процессу федерализации Европы, как это происходит во Франции. В то же время, особенно во времена холодной войны, те же националисты, применяя антикоммунистические запугивания, зачастую вносили вклад в либерализацию, которая в стратегическом плане отражается в атлантических позициях, как например, произошло в Италии с Социальным Итальянским Движением. На Ваш взгляд, в свете последних гео-политических изменений, могут европейские националисты стать достойной поддержкой евразийства и таким образом идеологически возродиться, или же

наоборот, стать двумя противоположностями? Каковы же тогда достоинства и преимущества современного национализма? 

- Мне кажется, что евразийство и национал-большевизм могли быть очень актуальны для современного европейского нонконформистского национализма. Такие группы уже есть в Италии, Франции, Греции, странах Восточной Европы. Прообразы этого можно увидеть в нонконформистах 30-х (Мунье, Дени де Ружмон), отчасти даже Батай, Лейрис, Кайуа (где был и левый компонент), в Консервативной Революции, а после 1945 в Юной Европе Тириара и GRECE Алена де Бенуа. Сегодня же кроме чисто евразийских течение в Европе, мне очень близки Ален де Бенуа, Ален Сораль, Кристиан Буше, чей анализ я разделяю почти целиком. Вероятно можно ожидать позитивную эволюцию ФН во Франции при Марине Ле Пен. Есть интересные подвижки и среди антиамериканских и антилиберальных левых.

Старый национализм полностью устарел. Необходим новый европейский национализм, или просто европеизм, который совмещал бы Традицию и социальную справедливость, то есть революцию. Надо сделать новый анализ врагов и друзей. Враги Европы — это США, либерализм, универсализм, материализм, экономизм, техницизм, атлантизм. Это зло. Друзья Европы — Традиция, социальность, холизм, духовность, континентализм, ценностный плюрализм, многополярность. Думаю, что надо осуществлять фундаментальную ревизию национализма. Де Бенуа в этом смысле лучшее, что есть. 

8) Социологические, экономические и философские учения Маркса и Ленина фундаментальны. В действующей социально-экономической системе, какие аспекты еще актуальны из этих теорий? Какие аспекты должны быть пересмотрены и отвергнуты? Возможно ли заново рассмотреть эти учения, не впадая в догматизм, который, по крайней мере в Италии, всегда зарождал политические течения, идеологически необоснованные перед насущными проблемами современности?

- У Маркса фундаментален социологизм, анализ капитала и пролетариата. У Ленина прекрасная и эффективная теория революции. В целом же они устарели. Я не думаю, что имеет смысл копаться в прошлом. У коммунизма есть ценность в том, что он отрицает либерализм и призывает бороться с капитализмом. Это стоит принять. Стоит принять и холизм, заложенный в социализме. Но материализм, прогрессизм, атеизм совершенно нерелевантны. Это стоит отбросить. Философски это следы некритической позитивистской культуры 19 века.

Я убежден, что неадекватен более и фашизм и идеологии третьего пути. А либерализм вообще абсолютное зло и с точки зрения теории, и с точки зрения современной практики. Альтернативу же либерализму надо искать не в прошлом, а в будущем, не в старых политических теориях, а в новых. Конкретно в 4-ой политической теории, которая соответствовала бы условиям постмодерна и основывалась бы на корректном политическим и историческом анализе результатов ХХ века и итогов Нового времени. Нам нужен свой постмодерн. Развитием этой линии надо заниматься и правым и левым, всем тем, кто ищет альтернативу либеральной глобализации и американской гегемонии. В нынешнем состоянии и неокоммунизм и неофашизм только играют на руку врагу. Надо сделать решительный шаг в будущее.

9) Прошло много веков с тем пор как, опередив монаха Филофея, Иван III решил воплотить миф о Третьем Риме, восстав из пепла византийской Империи во время ее распада. Эта идея, часто Вами подчеркиваемая, не перестает существовать, имея место даже в советскую эпоху, несмотря на явный разрыв между политической и религиозной сферой. В сегодняшней России как смотрят на этот имперский уклон, и какова позиция Православной церкви по этому вопросу?

- Позиция церкви в целом совпадает с моей. Третий Рим — это идеал, образец и норматив для православного понимания социально-политического устройства России и пик нашей национальной истории. Эта идея является квинтэссенцией русского политического и исторического самосознания. Это translatio imperii сделало нас теми, кем мы есть. Это проявлялось в разных формах и прямо и косвенно. Третий Интернационал был парадоксальным коммунистическим изданием Третьего Рима.

10) Создание евразийской модели подразумевает также новую экономико-социальную организацию ? Думали ли Вы о создании экономической структуры, которая может конкретно противостоять капиталистическому режиму свободной торговли?

Да. Самое главное поставить в центр экономики не материальные ценности. Об этом прекрасно писал французский социолог Луи Дюмон. Капитализм основан на том, что главным отношением он делает отношение индивидуума и частной собственности, то есть приватного субъекта и приватизированного объекта (картезианский дуализм в границах индивидуальности). На этом основана современная экономическая теория и практика капитализма, а также критическая теория коммунизма (Дюмон блестяще доказывает методологический индивидуализм, лежащий в основе марксистского анализа экономики). Альтернативная модель экономика должна ставить акцент не этом, но на социальных отношениях между людьми. Производство, распределение и потребление материальных ценностей есть лишь одно из измерений социального бытия. Ставя это в центр внимания, мы оказываемся в методологическом капкане. Я написал книгу «Конец Экономики», где подробно доказывается, что оптимальная экономическая модель складывается в тех обществах, которые помещают экономику на периферию внимания, а не наоборот. Чем меньше мы думаем об экономике, тем эффективнее будет экономическая система.

В этом смысле релевантны работы Жоржа Батайя о экономике дара и социальных функциях жертвы. Проклятую часть, то есть прибавочный продукт, необходимо ритуально уничтожать в форме оргии и жертвоприношения.

11) В конце 1998 и начале 1999 гг. Евгений Примаков напугал Запад, будучи тогда премьер-министром, настаивая на необходимости создания нового континентального блока с Китаеми Индией, который смог бы восстановить равновесие в отношениях интернациональных сил по отношению к чрезмерной глобальной власти, приобретенной Вашингтоном. По окончании рилевантного китайско-советского кризиса холодной войны, как на Ваш взгляд рождение Шанхайской организации сотрудничества сможет сохранить долгосрочные отношения между Москвой и Пекином?

Необходимость создания воено-политического блока, альтернативного НАТО вытекает из евразийской теории прямо. Примаковская идея до конца не реализовалась. ШОС уже более серьезный шаг в этом направлении. Китай партнер России по многополярному миру. Наверное, самый важный. Но одновременно это и демографическая угроза. Искусство политики выдержать баланс между одним и другим. Гораздо лучше бы на роль стратегического евразийского партнера России подошла бы Япония, если бы, конечно, она вышла из-под американского контроля. 

12) Рабочий, описанный Юнгером, является, возможно, одной из самых характерных

антропологических фигур начала прошлого века. В наши дни в Европе рабочий потерял многие качества, выделенные Юнгером, до такой степени, что он мастерски теряется в социал-демократической массе. Какую же роль играет и насколько важна фигура рабочего в наши дни?

Я думаю, что эта фигура исчезла, сошла со цены. Рабочий воплощает в себе модерн. Своеобразный, но модерн. Сегодня наступил постмодерн. Индустрию сменило информационное общество. Я думаю, нам нужна иная фигура (вместо Рабочего). Я выдвигаю в этом качестве несколько концептов: Радикальный Субъект (тот , кто не меняется, когда меняется все), Пред-Человек (преконцепт человека), Ангел (политическая ангелология вместо политической теологии К.Шмитта).

13) Не один раз Вы положительно высказывались об эпическом правлении Сталина во главе Советского Союза, выделяя его «великодержавный» характер, выраженный в его идеях марксизма-ленинизма и частичную близость к патриархальным порядкам, усиленную его встречами в качестве советского лидера с главами великих держав во время Великой Отечественной войны. Проведенные несколько лет тому назад исследования и предложение о канонизации Сталина со стороны некоторых политических и религиозных организаций поразили западных аналитиков, которые до наших дней причисляют большевистского государственного лидера к одному из самых безжалостных предателей. Как относятся русские, в том числе молодое поколение, к Сталину?

 - Сталин становится сегодня русским народным мифом. Никто не рассматривает его как историческую фигуру. Он великий вождь великой страны. По сравнению с сегодняшней Россией и ее ничтожными лидерами, Сталин выглядит титаном. Его культ растет, по мере борьбы с ним либеральных русофобских гномов и ненависти Запада. Я далек от идеализации Сталина, я просто констатирую социологический факт.

14) Существует ли на Ваш взгляд существенная разница между капитализмом двадцатого века и «турбо-капитализмом наших дней» по определению Люттвака? К каким прямым последствиям может привести эта глобальная динамика для индивидуума? Социолог Зигмунд Бауман доказывает, что глобальный капитализм породил два разных класса: экстратерриториальный, символ «высоких финансов» и скорости, и другой, не имеющий голоса в политической сфере, зарожденный в городских периферийных кругах. В этих местах индивидуум отстранен от остального общества, живя своей мизерной эгоистической жизнью в постоянных социальных страхах. Насколько важно реформирование общества в данной капиталистической системе?

- Анализ Люттвака и Баумана, описывающий условия постмодерна, я считаю корректным и правильным. Эта фаза капитализма соответствует постмодерну. Я считаю, что капитализм это абсолютное зло сам по себе во всех своих проявлениях, ранних и поздних, модернистских (индустриальных) и постмодернистских (информационное общество). Капитализм не подлежит реформированию, он подлежит уничтожению. Общество, основанное на нормативной фигуре экономического человека, во всех своих версиях, отвратительно. Но турбокапитализм более зловещий, агрессивный, ядовитый и информальный, чем прежний капитализм. Именно поэтому он более наглядно и красочно обнажает зло. В этом смысле чем хуже, тем лучше. Там где риск, там спасение. Надо делать шаг вперед за границу “скудных времен” (о которых писал Гельдерлин и которые комментировал в Holzwege Хайдеггер), а не сто шагов назад.

Arco e Clava

 

Александр Дугин