Итак, вместилище сущности торжествующего нигилизма следует искать «там, где сущность метафизики развертывает свои крайние возможности и концентрируется в них» (ibid). В конечном итоге, пишет Хайдеггер, «преодоление нигилизма требует погружения в его сущность, но проникновение туда избавляет от желания его преодолевать. Преодоление метафизики взывает к мышлению с более глубоким призывом» (с.250).

Однако, чтобы перепрыгнуть через «барьер», который нам мешает благоговейно вступить в сущность нигилизма, необходимо также располагать словом, способным открыть путь к постижению Бытия. Другими словами, следует избегать языка метафизики – который также является языком, повествующим о воле к власти, ценностях и фигурах – так как именно этот язык оказывается препятствием на пути. «Единственный способ, благодаря которому мы можем размышлять о сущности нигилизма, - подчеркивает Хайдеггер, - это сначала идти по пути, ведущем к дому Бытия. На этом пути нельзя ставить вопрос о ничто. Но вопрос о доме Бытия снимается, если ему не удается избегнуть языка метафизики, потому что метафизические представления делают невозможным размышление над вопросом о доме Бытия.

Между тем, именно в этом Хайдеггер обвиняет Юнгера: он упрекает его в постановке вопроса о нигилизме при использовании языка и образа мышления, которые остаются под влиянием сущности метафизики. Поскольку он продолжает выражаться и мыслить на языке метафизики, являющимся вместилищем сущности нигилизма, Юнгер сам себя лишает всякой возможности разрешить проблему, которую он поставил. «На каком языке, - спрашивает Хайдеггер, - говорит мышление, строящее фундаментальный план пересечения линии? Нужно ли с другой стороны критической линии спасать язык метафизики воли к власти, фигур и ценностей? И образовывают ли язык именно метафизики, сама эта метафизика (будь ли то метафизика живого Бога или умершего) в качестве метафизики этот барьер, который препятствует пересечению линии, то есть преодолению нигилизма?» (с. 224-225).

Мы не можем погрузиться в сущность нигилизма до тех пор, пока мы продолжаем пользоваться его языком. Именно поэтому Хайдеггер призывает к «изменению Языка», «к перелому в отношении к сущности слова». Он взывает к языку, который требуется, чтобы преодолеть забвение Бытия. Поскольку он соответствует сущности Бытия, этот Язык способен открыть мышлению путь к этой сущности, и он называет его «Языком Мышления», уточняя, что «этот Язык не выражает Мышление, но сам является им, сам является его маршем и его песнью» (с.249). Необходимо, - заключает он, - подвергнуть «испытанию Язык, который и есть подлинное Мышление». Необходимо «работать в пути».

Какие можно сделать выводы? Я говорил о «диалоге» между Юнгером и Хайдеггером по поводу нигилизма, но этот термин совершенно не подходит. Хайдеггер и Юнгер зачастую разделяют аналогичные предпосылки, но приходят к часто противоположным выводам. Они оба согласны во мнении, что нигилизм находит в образе современной техники свою самую прочную опору, но о технике у них представления разные. Для Юнгера техника обладает прежде всего «титанической» природой, в то время как для Хайдеггера она есть обретшая плоть метафизика. Юнгер видит в нигилизме нечто противоположное ценностям западной метафизики и христианства. Хайдеггер же видит в нем окончательное следствие этих самых ценностей. Юнгер ограничивается утверждением, что человек в своем отношении к нигилизму уже «пересек линию». Хайдеггер же побуждает задаться вопросом, а что же означает это «пересечение». Фактически Хайдеггер опирается на работу Юнгера, чтобы идти дальше и глубже, чтобы расширить перспективу для раздумий, чтобы побудить мышление изменить самого себя. Юнгер предлагает «повстанцам» «уход в леса». Хайдеггер приглашает вступить на лесную тропинку, которая ведет к прогалине, к «ясности» или истине (aletheia), не-сокрытию, к выходу, наконец, из забвения, то есть из этого тысячелетнего сокрытия, которое окутывало историю Европы и чье всемирное торжество побуждает нынче думать о выходе из него.


Ален де Бенуа, перевод с французского Андрея Игнатьева


Примечания

1. Ernst Junger, « Uber die Linie », in Anteile. Martin Heidegger zum 60. Geburtstag, Vittorio Klostermann, Frankfurt/M. 1950, pp. 245-283 ; Martin Heidegger, « Uber “die Linie” », in Armin Mohler (Hrsg.), Freundschaftliche Begegnungen. Festschrift fur Ernst Junger zum 60. Geburtstag, Vittorio Klostermann, Frankfurt/M. 1955. Текст Юнгера был вновь опубликован отдельно тем же самым издателем в немного расширенной версии: Uber die Linie, Vittorio Klostermann, Frankfurt/M. 1950, 45 p. (ed. fr. : Sur l’homme et le temps. Essais, vol. 3 : Le n?ud gordien. Passage de la ligne, Rocher, Monaco 1958, trad. Henri Plard ; 2e ed. augm. d’un avant-propos de Junger et d’une preface de Julien Hervier : Passage de la ligne, Passeur-Cecofop, Nantes 1993 ; 3e ed. : Christian Bourgois, Paris 1997, 104 p.). Текст Хайдеггера также был издан отдельно без изменений, но под новым заголовком: Zur Seinsfrage, Vittorio Klostermann, Frankfurt/M. 1956 (ed. fr. : « Contribution a la question de l’Etre », in Martin Heidegger, Questions I, Gallimard, Paris 1968, pp. 195-252, trad. Gerard Granel). В Италии эти два текста были объединены в один сборник: Ernst Junger et Martin Heidegger, Oltre la linea, Adelphi, Milano 1989, trad. Franco Volpi et Alvise La Rocca. В данной статье ссылки на страницы даются по двум последним французским изданиям.

2. Впоследствии Юнгер вернулся в небольшой степени к этому оптимизму: «После поражения я говорил вкратце так: голова змеи уже пересекла линию нигилизма, она уже за ней, а все туловище скоро последует за ней, и мы вскоре окажемся в более благоприятной духовной атмосфере, и т.д. А пока от этого мы еще далеки» (беседа с Фредериком де Товарницки в: Martin Heidegger, L’Herne, Paris 1983, p. 149). Более конкретно, Юнгер полагает, что мы пребываем в эпохе перехода междуцарствия – и по этой причине не стоит отчаиваться: «Что до меня, то я чувствую, что двадцать первый век будет лучше, чем двадцатый». (Entretiens avec Julien Hervier, Gallimard, Paris 1986, p. 156).

3. На деле, даже по отношению к «титаническому» характеру техники, подход Юнгера был двойственным. С одной стороны, он охотно противопоставлял титанов богам, и его беспокоил подъем титанизма («прилив энергии»). Но он также пишет: «Налицо тенденция опасаться, что титаны могут принести только несчастье, но сам Гельдерлин был другого мнения. Прометей это посланник богов и друг людей, и Гесиода век титанов это золотой век» (вступительное слово, р.26). В двадцать первом веке, по его мнению, мы будем свидетелями беспрецедентного развития техники и нового «одухотворения».