В чем особенность протестантизма, чем он отличается от католичества и православия? Во что вылились установки Лютера и Кальвина? Как выведенные ими религиозные постулаты отразились на «коллективном бессознательном» его последователей?

Причиной отхода от католичества значительной части его последователей, проживающих, в основном, в Северо-западной Европе, стало поведение погрязшего в разврате и стяжательстве иерархов римской католической церкви. Папа был объявлен не только высшей, полной, непосредственной, вселенской и ординарной властью в Католической церкви, но и «приемником князя апостолов» (Successor principis apostolorum) и «наместником Сына Божьего на земле» - сейчас звучит как Vicarius Christi (ранее, при Папе Григории XIII  употреблялся и «Papa est vicarius Dei» - «наместник Бога на земле»). Вершину светского могущества папской власти ознаменовал документ, известный как «Диктат папы», проведенный на основании «Лжеисидоровых декреталий», который провозгласил, что Папа «обладает вселенской юрисдикцией и непогрешимостью». В результате объявленной априори «непогрешимости», «наместники бога» впадали в тяжкий разврат, пополняя бюджеты на развлечения для Святого престола торговлей индульгенциями через монастыри.

Ответом стала идея Мартина Лютера, устранившего в Западной Европе монопольную трактовку христианства Римом. Реформация заключалась не только в переводе Библии с латыни на понятный всем немцам язык, но и призыв всех к труду и аскезе. Исходным пунктом понятия мирской аскезы явилось предписание Бога: «Трудитесь в поте лица на стезе своей». Поскольку протестантизм отвергал монастыри и монашество, труд в миру выбирался в качестве превентивной меры против всех искушений, превращаясь «в поставленную самим Богом цель всей жизни человека». Главным и самым тяжким грехом объявлялась бесполезная трата времени.

Лютер впервые использовал в мирском понимании термин «призвание» (Beruf, calling), обозначая этим профессию. Следование профессиональному долгу становится богоугодным делом. И богатство не освобождает от труда. «Имущий также да не ест, если он не работает, ибо, если он и не нуждается в работе для удовлетворения своих потребностей, это не меняет того, что заповедь Божья остается в силе, и он обязан блюсти ее так же, как соблюдает ее бедный». При этом вопрос о социальном неравенстве решается протестантской этикой с поразительной откровенностью, - бедный тоже должен работать добросовестно, даже при низкой оплате, поскольку ему жизнь не предоставила иных возможностей заниматься деятельностью угодной Богу.

Ричард Бакстер, английский религиозный деятель эпохи Кромвеля и Реставрации, развил эту мысль дальше: «Если Бог указует вам этот путь… законным способом заработать больше, чем на каком - либо ином пути, и вы отвергаете это и избираете менее доходный путь, то вы тем самым препятствуете осуществлению одной из целей вашего призвания… Не для утех плоти и грешных радостей, но для Бога следует вам трудиться и богатеть».

Если Лютер начал протестантскую Реформацию церкви по принципу «убрать из церкви всё, что явно противоречит Библии», то другой реформатор – Жан Кальвин, - пошёл еще дальше - он убрал из церкви всё, что Библии, на его взгляд, не требуется. Он предельно рационализировал учение, не оставив в нем ни малости мистицизма и свободы воли человека. Центральная доктрина кальвинизма, из которой рационально следуют все остальные доктрины - суверенитет Бога, то есть верховная власть Бога во всём. Помимо ликвидации церковной обрядности (во время богослужения не звучит протяжная духовная музыка, не возжигаются свечи, в церквях отсутствуют настенные изображения), кальвинизм отрицает и необходимость помощи духовенства в спасении людей.

При этом он фактически объявил, что (цитирую по М.Веберу) - «представитель мирской аскезы должен обладать известной счастливой ограниченностью и не проявлять интереса к вопросу о “смысле” мира». Кальвинизм, как наиболее агрессивная часть протестантизма, стал идеологией «самой смелой части тогдашней буржуазии» (Ф.Энгельс). Он дал в руки поднимающегося класса буржуазии такие религиозно-философские и политические идеи, которые стали идеологией самой беспринципной части капитализма. Под знаменем кальвинизма совершилась Нидерландская буржуазная революция XVI в. – вторая буржуазная революция, после протестантизма. Кальвин все свои симпатии отдавал аристократической форме правления (по существу олигархии). Опыт Лютера (чьё учение вызвало восстание, призывающее к возврату к нормам раннего христианства) ему показал, что к Евангелию и идеям раннего христианства взывать опасно, свой упор Кальвин сделал на Ветхом завете, фактически вернувшись к «злому и мстительному иудейскому богу», которого в Новом Завете, по существу, нет.

«Кровь и жестокость Ветхого Завета для христиан – не более чем временная педагогическая мера, навсегда ушедшая с приходом Евангелия. Для иудаистов это не временные меры, но вечные константы, не педагогика, а норма бытия еврейского народа».

При этом мы уже говорили о том, что еврейство скорее даже не народность, а форма мышления профсоюза ростовщиков/менял/торговцев/шинкарей/аптекарей и позднее присоединившихся юристов. В иудаизме прямо отмечено, что еврей должен жить в достатке, поскольку так угодно Богу, а в религиозных нормах  подробно описаны «нормы делового оборота» (причем несущие нормы двойной морали – по отношению к «евреям» и «не-евреям»). Распространение иудаизма не случайно происходило вместе с «империей золота», в средние века распространение иудаизм шло вместе с распространением влияния Ганзейского союза и практически полностью совпадало с распространением протестантизма, где достаток возведен в ранг христианской добродетели, а бедность считается грехом. Собственно, с принятием протестантизма Генрихом VIII за несколько лет в Англии свободно перевешали 72.000 человек, только потому, что они посчитались «нищими бездельниками». При Елизавете – 90.000…

Кальвин установил в Женеве режим «теократической диктатуры» - истреблял католиков и всех политических соперников, оправдал взимание процента и ростовщичество, считал закономерным существование рабства в колониях – «Бог не щадит целые народы; он велит до основания разрушать города и уничтожать следы их; мало того, он приказывает ставить трофеи победы в знак проклятья, чтобы зараза не охватила остальной земли».

Сравните с ветхозаветным (Иисус Навин, 6:20, 23) -  «И предали заклятию все, что в городе, и мужей и жен, и молодых и старых, и волов, и ослов, все истребили мечом… А город и все, что в нем, сожгли огнем; только серебро и золото и сосуды медные и железные отдали, в сокровищницу дома Господня...» или из Второзакония (20:16-18) «А в городах сих народов, который Господь Бог дает тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души но предай их заклятию: Хеттеев и Аморреев, и Хананеев, и Ферезеев, и Евеев, и Иевусеев,  как повелел тебе Господь Бог твой...»

М. Вебер говорит, что к его времени «дух аскезы ... ушел из этой мирской оболочки» и замечает, что «В настоящее время стремление к наживе, лишенное своего религиозно - этического содержания, принимает там, где оно достигает своей наивысшей свободы, а именно в США, характер безудержной страсти, подчас близкой к спортивной».

В результате, последователи протестантизма «просты и незатейливы, как пять копеек» - с одной стороны – их идеал это «сияющий город на холме», с другой страшновато-примитивное восприятие своего места в мире и места в нем окружающих. И если католическая колонизация еще носила признаки «распространения религии» - т.е. инквизиция сжигала туземцев «ради спасения», то протестантская колонизация «прагматично» уничтожала местное население не только огнестрельным оружием, но и бактериологическим - раздавая зараженные оспой одеяла.

«Коллективное бессознательное», заложенное протестантизмом, осталось в англосаксах, несмотря на то, что они в основном секуляризировались. К «последним людям» этой культурной эволюции обретаю истину пророческие слова М.Вебера: «Бездушные профессионалы, бессердечные сластолюбцы - и эти ничтожества полагают, что они достигли ни для кого ранее недоступной ступени человеческого развития». Отсюда же и совершенно спокойно озвучиваются идеи глобального проекта «стабилизации количества населения» от прагматичного (Джон Пи. Холдрен, советник по науке президента США Б.Обамы): «Было бы легче осуществить программу по стерилизации женщин после рождения ими второго или третьего ребёнка, несмотря на относительно большую сложность операции по сравнению с вазэктомией, чем пытаться стерилизовать мужчин. Разработка капсулы продолжительной стерилизации, которую можно было бы вшить под кожу и удалить, когда беременность желательна, открывает дополнительные возможности для принудительного регулирования рождаемости. Капсулу вшивали бы в период половой зрелости и изымали бы по официальному разрешению для ограниченного числа рождений детей»; или слов Дэвида Брауэра (директора природоохранной организации) -  «Деторождение [должно быть] наказуемым преступлением против общества, если родители не имеют лицензии правительства… Всех потенциальных родителей [обязали бы] использовать контрацептивные химические препараты, правительство выдаёт противоядия гражданам, выбранным для рождения ребёнка», до «романтичного варианта» от принца Филиппа, герцога Эдинбургского - «Если бы я перевоплотился, то хотел бы вернуться на землю вирусом-убийцей, чтобы уменьшить человеческие популяции».

При этом группа влияния с соответствующими корнями добилась создания представления о том, что «пребывающая на божественном пути Америка всеми силами обязана помогать Израилю в его борьбе с исламом, дабы буквальным образом исполнить библейские эсхатологические пророчества о восстановлении Храма и израильского царства в границах времен Давида и Соломона, приблизив тем самым Второе пришествие и "тысячелетнее царство Христа" на Земле».

Вся логика развития англосаксонских стран – особенно Соединенных Штатов, - с их самоощущением «сияющего храма на холме» и «Новой Атлантиды», с ее «явным предназначением», подвела к тому что сегодня выражается в экспансионистском мессианстве. Глобализм и есть имманентная цель, гегемония и есть высший интерес. И сколько бы шкурных экономических или этнических интересов горстки финансистов ни стояло за «дипломатией канонерок», «ближневосточным турне на танках» или «цветными революциями», они никогда не состоялись бы без укорененной веры американской нации в праведность таких шагов. И так будет продолжаться. Как выразился Ирвинг Кристол, «для великой страны национальные интересы - это не географическое понятие... Крупные страны, обладающие идеологической идентичностью, подобно Советскому Союзу в прошлом и Соединенным Штатам сегодня, неизбежно имеют помимо множества материальных интересов интересы идеологические... Если кто-то обладает силой, которая теперь имеется в нашем распоряжении, либо он сам найдет возможность воспользоваться ею, либо за него ее найдет мир».