25 ноября в штабе Братства (Киев) прошла международная конференция  «Перспективы революции. Идеологические, методологические, религиозные аспекты».  В конференции приняли участие представители Грузинской радикальной организации «Мхедриони», Еврейского движения «Бейтар», организации «Левая инициатива», Союза Анархистов Украины, «Украинского Авангарда», Украинской Национал-Трудовой партии. Евразийский Союз Молодежи представлял член Федеральной Сетевой Ставки,  координатор ЕСМУ Леонид Савин.  Текст доклада мы предлагаем вашему вниманию. 

Революция этимологически означает «возвращение». Возвращение к истокам после прохождения определенной фазы сущностной деградации общества. Попытками такого возвращения были революции модерна. Резкий скачок, в котором открывалась политическая воля субъектов революции и устанавливалась вертикаль по отношению к исторической инерции.

То, что революция суть возвращение подтверждается работами Ж.-Ж. Руссо, который в революционной демократии видел преодоление процесса отчуждения, сформулировав тезис «Назад, к природе». Прогресс им виделся как социальное зло, усиливающее пороки нарождающегося буржуазного общества. Однако сам социализм футуристичен и направлен скорее на качественное изменение существующего строя, а не на возврат к «золотому веку».

Консервативная революция настаивает на полном разрыве с современностью и провозглашает иррациональные принципы, сакральность власти, иерархичность. Субъект консервативной революции действует вопреки существующей политкорректности и не смотря ни на что. Устанавливается независимость от позитивистских моделей, а существующий порядок,  навязанный современностью, в расчет не берется. В качестве примеров (определенно радикального характера) можно привести смены режимов в мусульманских странах – от Иранской революции до правления муллы Омара в Афганистане и государства тамилов на Шри-Ланке.

Ни одна из известных революций не обошлась без кровопролития. Кровь – это субстанция, которая влияет на наши чувства, мысли, действия. Не вдаваясь в метафизику, отметим, что любая революция только тогда претендует на свою значимость (независимо от того, насколько сильно отчуждение и бюрократизм проникли в сам революционный процесс), когда есть жертвы.

Революция мирового масштаба, свершившаяся на Ближнем Востоке около 2000 лет назад, была следствием пролитой крови самого Бога. Жертвы мучеников, последовавшие после этого, только усугубляли  изменение массового сознания и неизбежно вели к падению существующей системы. «Не умерев семя не дает плода», - говорили первые христиане, акцентируя внимание на необходимости жертвы.

Можно с уверенностью сказать, что в государствах, где остались рудименты Традиции, пролитая кровь остается символом революции. Как сказал президент Ирана Махмуд Ахмадинеджан в своем первом заявлении после выборов "исламская революция произошла благодаря пролитой крови мучеников, которые за одну ночь преодолели расстояние в сто лет, и если будет на то воля Господа, она искоренит несправедливость в мире".

Если насилие в революции – это один из необходимых аспектов, то второй важный атрибут – это языковая сфера. Изменение лингвистического поля субъектов власти предполагает революционные изменения. Например, в период революции и гражданской войны в России произошли определенные отклонения от норм литературного языка, которые изменили значения слов и закрепились в последующем дискурсе. Естественно, это повлияло на изменение социальной среды и привело к новшествам.

О неизбежных пертрубациях в сфере лингвистики, происходящих параллельно с социальными изменениями наглядно свидетельствуют языковые реформы Луначарского и Кемаля Ататюрка. Более подробно об аспектах революции языка можно найти в работах французских символистов, постструктуралистов и «новых левых». Заметим, что «новые левые» видят в иерархии и власти воплощение зла и в качестве революционной борьбы предлагают хаотизировать все сферы человеческой деятельности от децентрализации и гендерной борьбы до умышленного искажения речи (по Барту).

Нынешнее время характеризуется сменой парадигм. В широком контексте время идеологий прошло. Его сменило время технологий.

Средствами возможной революции становятся привлечение внимания, радикальная тактика, которая всегда бы оказывалась пригодной, упрощенный социальный анализ. Попытка возврата людей к способности осознавать то, что происходит, не всегда приводит к нужному результату. При всевозрастающей власти общества зрелищ ретрансляторы образов монополизируют право на инициативу и принятие решения.

Достижение состояния критической массы для возможного социального бунта связано с различными факторами, такими как изменение смыслового поля, наличие социальной усталости, эффективность репрессивного аппарата, желание возможных лидеров актуализировать свой потенциал, наличие международных соглашений.

А идеология в пространстве образов и знаков при социальном отчуждении может сыграть двоякую роль. Например, патриотизм,  при определенных условиях превращает любовь к месторазвитию в покорный культ государства. А экономический кризис вместо побуждения масс к революционным действиям, т.к. от этого будут зависеть их жизни, при умелом управлении может ввергнуть народ в поиски средств для собственного выживания.

Еще один эффект, производимый так называемыми революциями – это психологическое освобождение. После событий 1968 г. во Франции психоаналитики жаловались, что у них стало меньше работы. По мнению украинских психологов события осени 2004 г. помогли некоторым представителям украинской молодежи осознать свое «я». Мы не будем давать оценку умозаключениям психологов, явно то, что Майдан был местом отработки психотехнологий, а в итоге народные массы предпочли гарантированное выживание реальной жизни. Собственно, «оранжевая революция» - это всего лишь риторическая формула, за которой стоят действия безличных экономических сил и усилия референтных групп.

Нам больше интересны иррациональные аспекты, которые и показывают на наличие подлинно революционного духа. Немецкий философ Герд Бергфлет в своей теории восстания пишет, что действия восстающего невозможны, рационально неоправдываемы, но именно такая «невозможность превращает жест восстающего в единственный абсолютно необходимый для спасения жизни». Аристотель писал, что человек – это политическое животное.

Но, возможно, человека от животного отличает то, что ему свойственно восставать. Если исходить из этого посыла, то истинное бытие человека является революционным, которое подавляется системой – экономическим принуждением, классовыми разделениями, технократией, репрессивным аппаратом. Но Бергфлет противопоставляет восстание революции, ссылаясь на исторические прецеденты, что революционные группы, устанавливая новую форму правления. прибегают к подавлению иных групп, превращая революционных практиков в рабов новой постреволюционной реальности. Собственно, революции (как социо-культурный феномен) просто приводят к новому экономическому и геополитическому порядку, оставаясь в общей системе глобального контроля. Поэтому Бергфлет предлагает восстание против революции, которое разобьет власть технократии, системы смерти и отчуждения.

Если Бергфлет прав насчет человеческого бытия, тогда данные условия существования загнаны в рамки жесткой тоталитарной системы. Социально-политические изменения, насколько бы они не были радикальны, не смогут привести к освобождению человека, ибо не оперируют с такими понятиями как онтология и вечность, скатываясь в догматы о классовой борьбе, эксплуатации и манипуляции. Восстание против реальности – такова истинная Революция.

На наш взгляд тотальный революционизм присущ религиозной идее. Согласно христианскому учению на земле есть церковь воинствующая, а ее представители хоть и находятся в этом мире, но не от мира сего. Если бы подобное понимание смысла жизни и истории распространилось на людей, отождествляющих себя с христианством, то межличностные отношения претерпели бы существенные изменения, разрушив бы социальные продукты греха – общественные институты.  Но такая революция с низов невозможна, ибо она неизбежна в эсхатологическом плане.

Второе пришествие Христа явится той онтологической Революцией, которая восстановит все утраченные пропорции, подвергнутые искажению. Для христианина только такой порядок есть истинный порядок, и только такая неизбежная революция является истинной.