Часто, когда мы хотим публично изложить свои мысли, мы забываем, что обращаемся к людям двух разных типов. С одной стороны нам внимают те, кого можно назвать людьми традиционного склада, а с другой – детища плоть от плоти эпохи Постмодерна.  В результате, избирая определённый язык (а в нашем случае – это язык традиционализма, денотаты которого, как верно подмечено Александром Дугиным, тождественны денотатам неоплатонизма) мы тут же превращаем одну часть нашей аудитории в сборище глухих, и говорим исключительно для первой. Что происходит далее: глухие, силясь понять не знакомый им дискурс, быстро выходят из строя и занимают позицию негативно настроенных лиц, которые будут оправдывать собственное интеллектуальное банкротство градом обвинений нас в заумности, псевдо-интеллектуализме, высокомерии, безумии и т.д. Нас не может интересовать мнение сброда. Мы посылаем лучи своих умозаключений в сторону людей традиционного склада, людей вертикально ориентированных, отличающихся духовностью и благородством.

Человек особого типа, человек Традиции, не ищет опор во внешнем мире. Вопрос о его самореализации (вернее, богореализации) в нынешних условиях, остаётся открытым. Контр-традиционное общество, частью которого он, в силу своих онтологических отличий, не может и решительно не хочет стать, способно предложить лишь зыбучие пески псевдо-оккультных институтов, не имеющих никакой связи со сверхчеловеческим источником.

Когда речь заходит о нашей эпохе и обозначения упадка и разложения призваны подчеркнуть всю омерзительность железного века, важно понимать, что разлагается исключительно буржуазный, современный мир, «система, сформировавшаяся со времен победы третьего сословия и первой промышленной революции» (Эвола). Любить современный мир, его  распадающееся тело, всё равно что осуществлять акт некрофилии. Некоторые находят в этом настоящее удовольствием,  и посвящают сему процессу целую жизнь.

Юлиус Эвола настаивал на том, что мы должны отказаться от опоры на какие-либо из ныне существующих или же унаследованных социальных форм, невзирая на то, что иные из них могут иметь традиционный характер. Они больше не способны выполнять роль опоры, поскольку исторически себя изжили. К примеру, ни одна из прежних политических теорий, порождений эпохи Модерна (либерализм, коммунизм, фашизм) не может быть тотально принята человеком нового типа. Его выбором может стать только четвёртая идеология.

Как известно, перу Генона не принадлежат труды по платонизму или неоплатонизму, хотя он нередко упоминает Платона, как  подлинного инициированного метафизика. Являясь служителем Единого, Генон обращался (и формировал) интеллектуальную элиту Запада, давая ей глубинное представление о восточной метафизике. Русская Школа Неоплатонизма, созданная нами, не в последнюю очередь возникла с целью сделать то, что не успел сам Генон – обратиться к представителям интеллектуальной, консервативной, традиционалистской элиты и предпринять метафизические исследования в области платонизма и – шире – неоплатонизма.