В афишах-приглашениях на антиглобалистскую демонстрацию в Новосибирске было написано: "1 мая мы сделаем то, что хотели сделать всегда, - устроить праздник наших эмоций и чувств. Мы объявим свободу творчества и право каждого на творческий труд и творческий отдых".
В назначенный час недалеко от цирка собралось около сотни человек. С дудками, барабанами, трубами, погремушками, свистками, раскрашенными зонтиками и лозунгами вроде "Таня, не плачь!", "Реальность - удел богов", "Мир! Труд! Майя!", "Увы!", "Вбок!", "Тяни одеяло, дели пироги!" и др. Подошла милиция. Отобрала транспаранты с лозунгами "Бало!" и "Зае!"
Демонстранты маршем прошлись по Красному проспекту. Впереди несли большой баннер с надписью "Ы-ы-ыть!" Хотели пройти на площадь Ленина, но силы правопорядка усмотрели в этом беспорядок. Пятерых зачинщиков увели сначала в будку, потом - в отделение. Там их заставили подписать бумаги, что в лозунгах не содержалось призывов к свержению конституционного строя и разжиганию межнациональной розни. Требовали дать пояснения к "Ы-ы-ыть!" Через два дня суд присудил пятерым штраф в 500 рублей.
Рассказанная история - пролог к анализу проблемы нового гражданского стиля. В последнее время она, возникая из разных контекстов, фокусируется и обсуждается в "оптике" взаимоисключающих подходов. Для левацких движений (коммунистических, анархистских, синдикалистских) новый "интерфейс" антикапиталистического протеста - вопрос переформатирования классических левых идеологий, их адаптации к реалиям постиндустриального общества и удержания контакта с социальной базой, которая уже не собирается под категориями "рабочий класс", "народ", "угнетенные".
Относительно недавно в число участников "стилистических" дебатов включились активисты неправительственных организаций и либеральная общественность. Для них актуальность темы во многом задана текущей политической ситуацией: чтобы выжить в условиях властного прессинга, стерилизации пространства масс-медиа, пассивности населения, необходимо меняться самим и менять способы коммуникации с обществом. И если одни на автопилоте воспроизводят привычные жанры - "открытые письма", митинги, пикеты, демонстрации, "круглые столы" и конференции, то другие задумываются о том, как вернуть политическое влияние, как восстановить или завоевать заново доверие избирателей, как расширить круг активистов, волонтеров, симпатизантов, доноров. Отдельная строка в этих размышлениях - "оранжевые технологии" и молодежь как носитель нового стиля.
"Молодежные движения и их роль в бархатных революциях" -тема, которую загодя, до появления внутрироссийских информационных поводов, отутюжили кремлевские тинк-танкисты (think tank -"мозговой центр"). Они показали публике "уши" американских спецслужб, коварно прячущихся "под масками" крупных международных фондов и гуманитарных организаций. Они разоблачили "трояно-конскую" сущность независимых наблюдателей от ОБСЕ и ПАСЕ. И главное - им удалось навязать мифы о сербском "Отпоре", грузинской "Кхмаре", украинской "Поре". Эти движения заклеймили как студенческую массовку, проплаченную и слегка обученную заморскими магами пиара и агитации. Российские СМИ, идя на поводу у стереотипа, не удосужились приглядеться к "пацанам" и сразу сосредоточились на фигурах заказчиков и дирижеров
Присмотримся к "пацанам". Переформулирую тему и на время "выведу за скобки" политические эффекты молодежных "оранжевых технологий". Что бы там ни говорили отечественные борцы с революцией, "Отпор", "Кхмара", "Пора!" не были политическими структурами и не захватывали власть. Их феномен – в открытии языка (символов, жестов, манеры общения), возвращающего молодежь в дискредитированные области политической и гражданской активности.
Профессор А. Аузан показывает, что новый стиль - не предмет импорта. Он вполне самостийно развивался в РФ и прошел опытную обкатку. Более того, по мнению наиболее продвинутых неправительственных организаций, он прекрасно сочетается с "гражданской классикой" (митинг, шествие, пикет, демонстрация, забастовка и др.).
Во избежание путаницы и приближения к сути различий, я буду называть старый стиль "практикой гражданского активизма", а новый - в память об его исторических корнях (футуризм, ситуационизм, концептуализм и др.) - "гражданским акционизмом". Перечислю отличия. Гражданские акции всегда "направлены". Действие обращено к четко определенной аудитории и предполагает, наряду со сценарием, какую-то конкретную цель-результат. Акция хочет, чтобы ее услышали. Причем чтобы в ней услышали именно то, что она хочет сказать. Оттого-то ее язык (лозунги, визуальное оформление, действия) стремится к предельной ясности, лаконизму. Перформанс, хэппенинг, инсталляция всего лишь организуют пространство, экранирующее мысли, чувства, желания зрителей и участников. Что, черт возьми, может означать "Ы-ы-ыть!"? Почему нельзя без кучерявостей и клоунады рубить правду-матку? Давайте попробуем.
Антиглобалисты из новосибирской "CAT" выставили напоказ свое отношение к "обществу спектакля", сделали видимыми виртуальные клетки современных нравов, норм политкорректности и стереотипов обывательского мышления. Они предвидели, что в головах сотрудников милиции произойдут сложные химические реакции: на их глазах происходило нечто явно неправильное, возмутительное; но как юридически обосновать свой порыв к запрету и наказанию? Как увязать "Ы-ы-ыть!" и "угрозу общественной безопасности"?
Российское общество сильно фрагментизировано, разбито на почти не перекликающиеся группы. Они, в сущности, мало знают друг о друге. Это становится почвой для проецирования на "соседей" собственных ожиданий, страхов, разочарований. Органы государственной власти, партии, система образования, церковь, масс-медиа подчас сами выступают в качестве трансляторов коллективных фобий и агрессивности. В этих условиях гражданские акции воспринимаются обществом и в особенности молодежью как попытки мобилизации в пользу каких-то темных, скрывающих тайную корысть сил.
Что говорить, если тех же многострадальных пенсионеров кто только не пытался "накрыть своим флагом", приписав стихийную активность действию партийно-пропагандистских машин. Как следствие - тотальное отчуждение и недоверие к любым формам публичного жеста. Обыватель бежит в свою "нору" (дом, работа, ближний круг), вверяется "честному обману" индустрии развлечений, уходит в экстравагантные хобби. Он не хочет, чтобы им манипулировали. Ему надоело разгадывать ребусы политического рынка и разбираться в миражах, выдаваемых за реальность. Им движет противоречие: жажда подлинности и страх, что подлинная картина "раздраенного" мира невыносима. Как нормальный человек, он не может не реагировать. И как человек частно живущий, наделенный остаточной аллергией на "совковую коллективность", - он хочет, чтобы его действие было только его действием.
Этому запросу отвечают именно акционистские практики (если не брать их радикальные варианты). Они, как правило, анонимны (нет нужды опасаться, что кто-то переприсвоит сигнал), ироничны (расколдовывают демонизированный мир диктатуры, олигархии, международного терроризма и "пятых колонн"), эмоционально солнечны (снимают напряжение, дают почувствовать присутствие "близких незнакомцев") и безопасны (основаны на принципе активного ненасилия).
Мною охотно почитаемый Александр Аузан примером "нового гражданского стиля" приводит московскую инициативу против перекрытия дорог и разъездов "боярских кортежей" с мигалками. Радиостанция "Серебряный дождь" призвала своих слушателей повязать на машину белую ленточку в знак поддержки протеста. Вскоре даже некоторые милицейские уазики щеголяли белыми полосками. Люди, видя масштаб солидарности и количество единомышленников, радовались, как дети. Результат? Стало меньше "членовозов" на дорогах? Бог весть. Но разве не результат - чувство общности, "зримость" общественного мнения, вера в возможность коллективного действия?
В публичном пространстве последних лет молодежь была представлена играющей в КВН, "клубящейся" на дискотеках, воюющей в Чечне, сверкающей запонками на фоне электронных офисов. Молодежные организации не признавались самостоятельной политической силой. "Молодыми политиками" называли клерков из штабов избирательных кампаний. Ни одна из партий не делала серьезных ставок на молодежь как электоральную группу со специфическими интересами.
Ситуацию изменили акции прямого действия. Набив руку на яйцах и майонезе, в августе прошлого года национал-большевики произвели захват кабинета министра Зурабова. Они же в декабре оккупировали одну из общественных приемных президентской администрации. Молодые "яблочники" залили краской мемориальную табличку в честь Андропова на Лубянке. Юные "рогозинцы" пытались протащить кого-то в медвежьей шкуре на съезд "ЕдРа". Акций было много. Их объектами, как правило, становились "знаки режима": лик ВВП, официозные празднества вроде 300-летия СПб, "Михалковы" и т.д. Действия активистов разрушали символическое поле властного дискурса и работали позывными для потенциальных сторонников.
Экстрим вошел в моду: звучат радикальные заявления, с гордостью демонстрируются стигмы от конфликтов с "охранкой" и списки политических заключенных. Нет никаких гарантий, что грядущие события пойдут по образцу "бархатных" революций. Куда вероятней пугачевская вольница с баварским пивом, греческими рубашками, песьими головами, притороченными на капоты "лендроверов".
Этот сценарий с радостью обеспечат парни из обоза правящей элиты. Не где-нибудь, а на проправительственном www.kreml.org появляется статья А. Дугина с такими словами: "У людей должен быть определенный боевой настрой. Человек должен понимать, что, во-первых, он смертен и рано или поздно умрет. Во-вторых, он должен помнить, что у него есть Родина и он ей обязан всем. И в третьих, если он мужчина, то должен за свои идеи сражаться, получать и наносить травмы. Это жизнь, а жизнь - всегда борьба. За свою Родину, за свои идеалы и ценности. Поэтому удержать людей - не главная задача. Главная задача состоит в том, чтобы поднять людей, потому что русский народ сейчас глубоко спит, абсолютно разложен постсоветским состоянием и либеральными реформами. Он находится в состоянии невменяемости. И задача сейчас состоит не в том, чтобы его контролировать, а в том, чтобы просто растолкать. Его надо поднять и заставить мобилизоваться". Оппозиция авторитарной власти должна предлагать людям другие методы.
Недовольных путинским проектом авторитарной модернизации -пруд пруди. Но их недовольство автоматически не зачислишь на баланс оппозиционных партий. Новый закон о выборах, повысивший барьер прохождения в Госдуму, требует от них изменения качества работы с избирателями. Разменом лояльности на дольку админресурса и телеэфир эту проблему не решишь. Виртуальные контакты должны быть заменены хлопотными прямыми коммуникациями и переговорами с очень неудобным, но отрезвляющим партнером - с неправительственными организациями (НПО).
Общество по инерции видит в "общественниках" наследников диссидентской поры. Отчасти это оправданно: в числе лидеров НПО много людей, чья репутация сложилась в эпоху противостояния тоталитаризму. Естественно, что они по-прежнему задают тон и пользуются авторитетом. Их идентичность а priori предполагает бескомпромиссность в отстаивании ценностей достоинства и прав человека, не зависящих от смены политических режимов, колебаний общественного мнения и экономической конъюнктуры.
В этом смысле очень показателен эпизод, произошедший на правозащитной конференции в Покровском (декабрь, 2004). Ведущая сессии "PRаво на известность" - Лена Тополева из Агентства социальной информации - пригласила в качестве внешних экспертов людей, которые относительно современной правозащиты - ни в зуб ногой, зато - доки по части репутационного капитала, сегментации целевых аудиторий, позиционирования товаров. Надо было видеть, как зал реагировал на вопросы вроде "Что вы продаете?" и "Какие дефициты на вашем рынке?" Кончилось тем, что встал Борис Крейндель из Томска и заявил, что он отказывается анализировать миссию правозащитника в категориях рынка. И вообще, мол, честному человеку никакой "пиар" не нужен.
На самом деле причина взаимоотторжения была не в отказе экс-диссидентов переводить Декларацию прав человека на язык коммунистов и либералов, бюрократов и тинэйджеров, яппи и кибер-панков. И не в зацикленности на сизифовой практике "малых дел", противопоставляемой "чего изволите?" Просто у собравшихся была другая точка отсчета. А именно – права и достоинство человека. Их ценность нельзя внедрить ни рекламой, ни пропагандой. Если они и рождаются, то только в индивидуальном самосознании. И по наследству не передаются.
Вообще нельзя ставить знак равенства между проектом оппозиции авторитаризму и судьбой оппозиционных партий. Последние не вправе рассчитывать на общественную поддержку лишь оттого, что они противопоставляют себя Кремлю. Даже вернувшись в парламент, они не дадут гарантий изменения качества самой системы.
Потому-то проблема замены гражданского стиля - не вопрос эстетики или дизайна протестных акций. Это вообще не "косметическая" задача. Для оппозиции новый гражданский стиль - средство коммуникации с обществом в условиях цензуры и общественной аллергии на политику. Для самого же общества новый стиль - приемлемый способ выражения неангажированной гражданской позиции, которую следует воспринимать не как присягу в пользу той или иной партии, а как избирательский наказ, который в равной степени обращен и к оппозиции, и к властям, и к тем новым политическим силам, которые готовы выйти на арену.
Известно только, чего в этом заказе нет - запроса на гражданскую, классовую, межэтническую войну. Хватит, навоевались.
Можно вслед за российским истеблишментом на все лады фантазировать по поводу того, кто стоял за молодежным движением на Украине. Однако факты останутся фактами: острейший политический кризис был разрешен только благодаря тем, кого долгое время считали неразумными пешками. Среди этих "пешек" было много молодых лиц, прошедших школу организаций третьего сектора (НПО). Далеко не всех из них устраивал кандидат Ющенко.
Секрет "бархатных" революций, как ни бейся, не раскрывается при анализе "политических технологий". Технологии "бесполы" и доступны для использования любой из сторон. Выигрывает тот, кто первым признает истинность слов, некогда произнесенных Вацлавом Гавелом: "Любовь и правда одолеют ложь и ненависть". Это может сделать власть. Или оппозиция. Или - и те и другие под нажимом уставшего врать и ненавидеть народа.
Артем Марченков, консультант
координационного совета "Молодежное правозащитное движение"
"Пермские новости" (Пермь) № 33 от 19 августа 2005
