Мне представляется, что на наших глазах происходит очень интересная штука. Наша великая победа в войне с фашизмом сегодня удивительным образом готовит новую не менее великую победу. Победу над капитализмом и всей порожденной им мерзостью. Джина из бутылки выпустил Путин, видимо, не представляя всех последствий. Власть захотела присвоить себе кое-что из советского. Взяли гимн, патриотизм и конечно победу, для чего потребовалось очистить ее от широко разошедшейся суворовской лжи. И вот сегодня по всем каналам телевидения идет масса хороших и правдивых передач о войне. С позиций объективизма сняты новые документальные фильмы. Но вдруг оказалось, что из всего этого дозированного объективизма неожиданно выходит что-то значительно большее. Победа никак не пристегивается к нынешнему обществу, а за георгиевской ленточкой вдруг зримо замаячил красный флаг и социализм. Всё оказалось не так безобидно. Суверенная демократия, акции, биржи, персонажи Форбса, блистательная Рублевка все меркнет и предстаёт в своем истинном виде. Ложь и лицемерие буржуазного общества с его попыткой примазаться бьет в глаза.
Правда о войне, потянула и правду об обществе, которое смогло выстоять под страшным ударом и победить. Почему же эти люди так отчаянно дрались и почему мы сегодня не способны на это? Такой вопрос появляется сам собой и порождает новые вопросы, ответы, на которые разбивают всю старательно выстраиваемую антисоветскую идеологическую конструкцию. Еще Макиавелли сказал, что демократический народ нельзя победить, а только уничтожить. Рабы не могли бы так отчаянно драться. Значит, советские люди не были рабами, как нам это внушает буржуазная пропаганда, а в советском обществе было что-то такое, что стоило защищать, что делало людей героями, раскрывало их настоящие человеческие качества.
Когда-то Маяковский написал о Первой мировой войне «Вам ли думающим нажраться лучше как жизнь отдавать в угоду, я лучше в баре блядям буду подавать ананасовую воду». В наше время эта формула работает абсолютно, а вот тогда, видимо, была другая формула, порожденная другой жизнью.
Чтобы понять, откуда взялась эта другая жизнь обратимся к Ленину. В работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» он писал:
«Обороноспособность, военная мощь страны с национализацией банков выше, чем страны с банками, остающимися в частных руках. Военная мощь крестьянской страны, с землей в руках крестьянских комитетов, выше, чем страны с помещичьим землевладением… Ссылаются постоянно на героический патриотизм и чудеса военной доблести французов в 1792—1793 годах. Но забывают о материальных, историко-экономических условиях, которые только и сделали эти чудеса возможными. Действительно революционная расправа с отжившим феодализмом, переход всей страны, и притом с быстротой, решительностью, энергией, беззаветностью поистине революционно-демократическими, к более высокому способу производства, к свободному крестьянскому землевладению — вот те материальные, экономические условия, которые с «чудесной» быстротой спасли Францию, переродив, обновив ее хозяйственную основу. Пример Франции говорит нам одно и только одно: чтобы сделать Россию обороноспособной, чтобы добиться и в ней «чудес» массового героизма, надо с «якобинской» беспощадностью смести все старое и обновить, переродить Россию хозяйственно. А этого нельзя сделать в XX веке одним сметением царизма (Франция 125 лет тому назад не ограничилась этим). Этого нельзя сделать даже одним революционным уничтожением помещичьего землевладения (мы даже этого не сделали, ибо эсеры и меньшевики изменили крестьянству!), одной передачей земли крестьянству. Ибо мы живем в XX веке, господство над землей без господства над банками не в состоянии внести перерождения, обновления в жизнь народа… Материальное, производственное, обновление Франции, в конце XVIII века, было связано с политическим и духовным, с диктатурой революционной демократии и революционного пролетариата (от которого демократия не обособлялась и который был еще почти слит с нею), — с беспощадной войной, объявленной всему реакционному. Весь народ и в особенности массы, т. е. угнетенные классы, были охвачены безграничным революционным энтузиазмом; войну все считали справедливой, оборонительной, и она была на деле таковой. Революционная Франция оборонялась от реакционно-монархической Европы…. Одно неразрывно связано с другим, внутренняя политика с внешней. Нельзя сделать страну обороноспособной без величайшего героизма народа, осуществляющего смело, решительно великие экономические преобразования. И нельзя вызвать героизма в массах, не разрывая с империализмом, не предлагая всем народам демократический мир, не превращая войны таким путем из захватной, грабительской, преступной в справедливую, оборонительную, революционную. Только беззаветно-последовательный разрыв с капиталистами и во внутренней и во внешней политике в состоянии спасти нашу революцию и нашу страну, зажатую в железные тиски империализма.»
Наша победа неотделима от социализма, от изменения хозяйственных основ жизни, на базе которого удалось добиться подлинного национального народного единства. Поэтому вместе с темой победы в войне господа капиталисты невольно притащили и социализм, ведь одно неотделимо от другого. Но они и не могли это не сделать. Обращение к патриотизму и победе были нужны партии Путина, чтобы остановить развал страны. В результате реакционная партия была вынуждена делать прогрессивную работу. Случай в истории далеко не новый.
Что же, говоря словами известного персонажа, «процесс пошел». Джин уже выпущен из бутылки. Возрождение советского не будет и не может быть только эстетическим. Сражавшиеся с фашизмом советские люди продолжают свой бой за социализм!
