Нечаянно пообщался со сторожем своей дикой придомной автостоянки. Мужичок полубомжеватого вида, «офис» - в припаркованной окушке. Двор наполовину занесен снегом и я спросил его: а почему бы не расчистить за ночное дежурство двор и тупо зарабатывать больше денег – машины то ставить уже негде. Он выдал мне целую тираду на грани фольклора. Смысл был один: я работать бесплатно не тузик. Было что то насчет четырех ног, работает скот и прочее бла бла. Явно выложил готовую заготовку и повторял ее уже не в первый раз. Так вот, прожил жизнь человек, ориентируясь на одно – как бы нечаянно не поработать лишнего не за деньги. Сделать что то бесплатно. Сидит в мороз в гнилой автоскорлупке и рад, что никто его «не проведёт».
Если вы хотите иметь то, что никогда не имели, вам придётся делать то, что никогда не делали. Вот эта фраза Коко Шанель, конечно очень прагматично и очень по женски демонстрирует механизм созидания вообще. Здесь созидания простейшего – собственного «благополучия». Никто никогда не созидал ничего «за деньги». Любое созидание это полет, это избыточность, это то, что Ницше называл танцем, а Делез (в более сложном контексте) «прогулкой шизофреника». Созидается только в игре желания, свободной от любых самых базовых потребностей. Созидал голодный Ван Гог. Созидал в шарашке Королев и в своей деревне Хайдеггер. За деньги вообще не создается ничего. Самое простое. Если вы просто ходите на работу, вам не сделать карьеры простым исполнением своих функций. И здесь необходим искренний интерес выхода за пределы простой линейной функции. То есть то что вы будете делать сверх и в своё искреннее желание – только это и будет делать вашу карьеру, собственно будет делать вас. Мое любимое пожелание пару лет как на каждом дне рождения: я желаю чтобы все что вы делаете - делало вас. Здесь интересна иерархия и мера риска, степени нелинейного. От риска клерка, идущего с рациональным предложением в кабинет начальника. До риска того же Ван Гога, продавшего за жизнь одну картину. Или, скажем, так и не понятого и осмеянного однокашниками Шиллером и (кем то там еще из великих немецких начала 19 века – не помню) Гёльдерлина. Этим так и вообще окружение говорило, мол не дури, чувак. Никому твои картины-стишки, простите, не впёрлись. Гельдерлина открыли через сто лет. Открыли так, что на его фрагментах Хайдеггер иллюстрирует целые конструкты. Представляете в каком пространстве были прожиты эти жизни? Вообще без какой-либо опоры вовне. В абсолютном вакууме непонимания. В вере только своему взлету, когда озаряемое дает веру и сил на дальнейшее движение. «На высях сознанья безумье и снег». Собственно это и иллюстрируют красивым эпитетом «полет». Не такая уж заманчивая штука, если действительно летать, а не смотреть снизу экзальтированным болельщиком. Это мера великих. Но каждый, кто хочет двигаться должен примерять меру риска, меру нелинейного, меру движения на себя. Хочешь двигаться – рискни оторваться от социальных поручней, встать с дивана зарплаты, выйти из уютной заболоченной среды своего «места». Поднять ногу, закачаться, рискнуть упасть, но может быть сделать и шаг. Потому что только так и сделать шаг. Только так и двигаться. Не за деньги. За свое желание и страсть. Дойти хоть куда то на пути от «некинутого» сторожа в ржавой Оке до гераклитовского царства играющего ребенка.
PS В контексте иерархии риска интересно известное Конфуция: человек измеряется не с ног до головы, а от головы до неба. Первое вырастает само, второе необходимо пройти. И это расстояние в том числе возрастание степени риска, возрастание нестабильного, нелинейного. Пройденное здесь расстояние, путь и определяет единственную иерархию человеческого.
