6 ноября, в день рождения Игоря Тулянцева, в штабе Евразийского Союза Молодежи состоялась беседа евразийцев с редактором портала pravaya.ru Ильей Бражниковым. Беседовали сии культурные люди, как водится, о русской литературе. Точнее, о ее традиционной составляющей. Она, по мнению Бражникова, русскую литературу никогда не покидала. В отличие от всяких других прочих.
Сама по себе литература является атрибутом модерна. В отличие от сакрального текста, в ней появляется автор, а с ним и отсебятина. В центре текста теперь не надчеловеческое, а самое, что ни на есть человеческое. Но модерн не смог выжать из русской литературы сакральное, традиционное. Она согласилась с центральной ролью человека в приближающемся царстве божьем, но так и не научилась мыслить отдельным от Бога. Этот парадокс становится особенно заметным в русской литературе 19 и начала 20 века. Здесь, по мнению Бражникова, особенно отличились Достоевский и Есенин. У раннего Есенина человек, автор, вообще растворен, а его творчество похоже скорее на народный фольклор. У Достоевского экзистенциальный ужас от запертости в человеческом описан особенно болезненно. Фактически весь Достоевский в этом. Не говоря уже о Гоголе. Бражников особенно остановился на романе «Вий», который по его мнению имеет сакральное прочтение.
Редактор портала правая.ру также предложил для беседы ситуацию с литературой в эпохе постмодерна. В целом она позитивна, но не тем, что предлагает, а тем, что следует за ней. А за ней следует не иначе, как разрешение конфликта между Богом и человеком. Однако, сам постмодерн, растворяя литературу доступностью и серийностью, пытается подделать решение этого конфликта, создавая симулякры в виде Владимира Сорокина и Дарьи Донцовой. Хотя, Бражников, похвалил трилогию первого «Лед».
Не обошлось в беседе и без обсуждения литературы ужаса. Евразийцами высказалось предположение, что ужас в литературе может спасти ее от распыления в постмодерне, так как двигает интуицию запредельного, тогда как он старается стать всеобъемлемым. Бражников отметил, что ужас, как жанр не имеет будущего, как и любой другой жанр. Кроме того, в современном мире комфорта и потребления их объектом стала и сама смерть. Поэтому ужас, как таковой одомашнен и стоит в одном ряду с Петросяном. По-настоящему страшными Бражников считает бесов и литературу их описывающую.
Беседа продолжалась около трех часов.
Если ужас одомашнен и уже в силу этого бесперспективен, то будущее, несомненно, за литературой дикого необузданного веселья. Речь идёт, конечно, не о белой и пушистой \\\\\\\"позитивной\\\\\\\" реалистической литературе, которой наводнено всё что только можно. Это-то как раз не есть нечто противоположное ужасу и \\\\\\\"чернухе\\\\\\\" (что не одно и то же). Речь о веселье, таком же странном, как и ужас.
UPD1. Я думаю, за этим выступлением Бражникова последуют грандиозные филологические катаклизмы. После этого метафизический реализм во главе с Юрием Мамлеевым просто обязан расколоться на \\\"ужастиков\\\" и \\\"весельчаков\\\". Это будут, как водится, две тесто переплетённые фракции, лента Мёбиуса, так сказать. Хотя, может быть, всё сложется ещё удивительнее.
UPD2. Относительно бесов и литературы их описывающей. Если исходить из этого, действительно страшной является как раз софткор мэйнстрим литература, причём самая массовая её часть - детективы, дамские романы и даже журналы Космополитан, Вок, Гламур и т.д. А разного рода и разного качества и происхождения потуги на запугивание читателя - так, на уровне раннеподростковых посиделок в кустах акации - \"в чёрной-чёрной комнате чёрная-чёрная рука...\".
